Нурмухаммед Досыбаев: Слабых мужчин в Казахстане очень много

С первого сентября этого года в Казахстане действует закон «О статусе педагога». Кроме прочих стимулов повышения статуса учителей, его нормы обещали создать условия, когда профессия стала бы настолько популярной, перспективной, высокооплачиваемой, что в школы стали бы приходить работать мужчины. Однако этого пока не произошло. О том, каково быть школьным учителем, и почему важно, чтобы в системе работали не только женщины, мы поговорили с экспертом в области образования  Нурмухаммедом Досыбаевым.

- Нурмухаммед Маратович, вы пришли работать в систему школьного образования, когда профессия, как и теперь, не была особо привлекательной. Мы сейчас не будем касаться вопросов гендерного неравенства. Но факт остается фактом: чем ниже в той или иной сфере уровень зарплат, тем меньше в ней мужчин. Что вас привело в педагогику?

- Я окончил Казахско-турецкий лицей. В КТЛ мы получали мужское воспитание, это отличная школа, где ты находишься далеко от семьи, учишься коммуницировать, где-то характер показывать. Это помогает мальчикам созревать. В КТЛ я видел пример прекрасных педагогов и мне хотелось стать таким же, как они. Так я поступил в педагогический институт. Параллельно мне предложили работать воспитателем в КТЛ. Это было хорошее время, когда я окончательно созрел в своем желании строить педагогическую карьеру.

—  Что именно на вас повлияло, неужели вуз?

— На учебе конфликт с системой начался с первых дней. Администрация решила загнать студентов на какое-то совещание в качестве массовки. Один раз я сходил. На второй раз не пришел. Это не понравилось руководству, потому что все подчиняются, а я не подчиняюсь, - не порядок. Я стал чувствовать неодобрительное отношение преподавателей, и тогда мне совсем расхотелось с ними взаимодействовать. Но экзамены я все равно сдавал легко, помогла КТЛ-овская база. Кроме того, я был активистом, участвовал в международных конкурсах, занимал призовые места.  Никто меня за это не хвалил, но мои дипломы забирали, наверное, чтобы добавить в какие-то свои отчеты. При этом мне ни одного одобрительного «арқамнан қағу» не было (смеется). На 4 курсе я провел исследовательскую работу, основываясь на практике у себя в КТЛ. Тогда я начал задаваться вопросами, остро ощущать контраст, потому что в КТЛ были высокие стандарты не только материально-технического оснащения, но и отношения к педагогам. Там было почтение, уважение к его личности, профессионализму. Выходишь за территорию КТЛ, как будто в другой мир - об тебя ноги готовы вытирать, ко мне отношения, как к просветителю не было, статуса этого я не чувствовал. Никто не чувствовал.

— Получается, что еще на педфакультете закладывалось соглашательство, привычка быть ведомым административным ресурсом?  

— С первого и до последнего дня. Я в своем потоке был лидером, поэтому меня немного побаивались. Но вот этот явный контраст систем меня задевал. На такой ноте я окончил институт с красным дипломом, год поработал в Костанае в спецшколах. Потом узнал, что в Казахстане проходит реформа среднего образования, и эту реформу как проектный менеджер, ведет Кембриджский университет. Я понял, что ответы на свои вопросы я найду там, и поступил туда по программе «Болашак». Там бросилось в глаза то, что только 20-30 процентов студентов этого вуза составляли иностранные студенты. Остальные – это британцы, умные, уверенные в себе, вольные, дерзкие, я бы даже сказал, в хорошем смысле этого слова. Основная часть из них – это выпускники элитных школ для мальчиков. Там я соприкоснулся с Итонским колледжем, который с учетом Бориса Джонсона выпустил 20 премьер-министров. Я удивился.

—Вы считаете, что то, что они получали образование в учебных заведениях для мальчиков, определяло их успех?

— Конечно, нет. Но то, что это одна из оставляющих успеха, это невозможно игнорировать.  Причин их успешности конечно много. Но знаете, в чем я убежден? При воспитании мальчиков, важно их постоянно испытывать, в «огонь бросать». Для этого нужна мужская среда. Слабых мужчин, 30-40-летних, которых вы видите сейчас в Казахстане, их очень много, в их жизни не было испытаний. За них все решали мамы и папы, сестры.

— Так сложилось. Мужчины были в дефиците из-за серьезных потрясений в нашей истории, отсюда и гиперопека.

— Но теперь-то у нас все хорошо. Пора воспитывать новые поколения мужчин, готовя их к серьезной жизни, когда бы они становились сильными, ответственными, конкурентоспособными во всех отношениях.  Сейчас, когда родителям говоришь про испытания, все включают защитную реакцию, не хотят, чтобы сыновей испытывали, им жалко. ОК, жалейте, но тогда будьте готовы к тому, что из парня вырастет слабый, безответственный человек, на которого невозможно положиться, и который бежит от ответственности. В семьях детям перестали уделять внимание, им покупают путевки в Дубаи , дорогие гаджеты, машины. Все это тоже делает ребенка слабее.

— Вы говорили об испытаниях для мальчиков. Какие испытания нужны?

— Отдаление от семьи, чтобы ребёнок учился социализироваться, строить отношения. Для мальчика важно испытывать тело, прокачивать дух в спорте, попадать в непонятные ситуации, барахтаться там и выкарабкиваться. Нужно воспитывать ребенка таким, чтобы к выпуску из школы он был опытным, сильным и эрудированным, как тридцатилетний. Для детей важно иметь пример мужества, духовной, физической силы, которую они могли бы видеть на уроках физкультуры. Но что творится сейчас в школах? Они переполнены настолько, что в спортзалах занимаются сразу несколько классов. Урок физкультуры не должен быть формальным, ведь при правильной организации там формируются способности к соревновательности, честной борьбе, уважению к соперникам и так далее.  Важно также избавиться от системы оценок в школах, потому что чья-то оценка способностей ребенка уничтожает его свободу, задает потолок его возможностей, вгоняет в рамки, когда как возможности детей безграничны, если давать им свободу. Человек, который ждет оценки извне, неуверенный в себе человек. Сейчас дети испытывают дефицит мужского воспитания, очень много неполных семей, в которых безответственные отцы не участвуют в жизни ребенка. Дети растут в окружении женщин, в школе их тоже встречают женщины. Так не должно быть, необходимо мужское участие в воспитании детей наравне с женским.

В пубертатном периоде с детьми нужно считаться, свободу выбора давать. Важно, когда у подростка есть наставник, значимый взрослый, к которому он может обратиться за поддержкой в любое время. Институт менторства очень важен в школах. Недавно прочитал книгу Габита Бекахметова «Корабли знаний: НИШ, БИЛ, РФМШ». В одной из глав автор дает контекст, каким было образование наших предков. Самые богатые баи давали детям дворянское образование. На летний период они нанимали студентов ведущих российских вузов, которые, выражаясь современным языком, менторили детей. В домашней обстановке дети учились до 13 лет, после их отправляли в медресе, подальше от дома и материнской заботы. Так они взрослели. Это очень интересно. В казахской степи были настоящие лидеры, образованные, порядочные, эрудированные, бесстрашные, - историю все знают.

— Какую зарплату должна предложить школа, чтобы хорошо образованные педагоги, в том числе мужчины, приходили в систему среднего образования?

—  Не меньше 700-800 тысяч тенге нужно платить молодому мужчине, который содержит семью. Государственные школы не могут обеспечить такой оклад. Нужно вкладывать в систему образования гораздо больше, чем сейчас правительство вкладывает.

— Платить хорошую зарплату могут себе позволить только частные школы, и правительство сейчас поддерживает их открытие. Не усилит ли такая тенденция образовательное неравенство?

— В правительстве пока нет исследовательского подхода, аналитики, как и отсутствует система сдержек и противовесов. В Министерстве образования и науки что-то предпринимают исходя из сложившейся ситуации, и это не про качество образования, не про инновационное развитие. В данный момент чиновники получают по шапке за невыполнение поручения президента, где нужно избавиться от трехсменного обучения – вот такой масштаб мышления целых министерств и акиматов. Они пожарники, вот ситуация дошла до критического уровня, они тушат пожар. Что на них обижаться? Свою работу они делают, спасибо им.

Бэкграунд людей, которые возглавляют значимые ведомства, скудный. Большинство из них на масштабы республики работают впервые, детально не изучают как решаются проблемы согласно лучшим мировым практикам. Они вышли из регионов, в акимате работали, сельскими школами управляли, но ничего инновационного они в своей жизни не изобретали и не внедряли. К сожалению, идейные люди не выживают в команде Минобра и акиматов, подведомственных организаций, а если таковые и есть, то мы с радостью готовы пригласить их в команду. Я в какой-то период критиковал, за разделение министерства выступал, когда вскипало все. К президенту даже обращался. Сейчас оборачиваюсь назад, мне смешно. Толку от этого? Когда мы в своей небольшой школе работаем, вкладываем себя, свой опыт, многое меняется в локальном масштабе. Наверное, сейчас не нужна вся эта публичная политика. Я для себя выбрал гармоничный путь развития. А ходить учить их жизни не буду. Они вообще в другом мире сейчас. Мы снизу вверх идем, а они сверху вниз, и где-то в середине мы, надеюсь, встретимся. К этому времени они должны почву подготовить для других школ и сказать: все, почва вспахана, нам нужны семена решений. И  тогда мы, как участники рынка, должны поделиться своими решениями. Вот такое у нас видение.

Ахмет Танир